Вид: Testudo kleinmanni
- Эду! Ты идешь ужинать?
Эду не шел. Эду, собственно, и не слышал. Он наблюдал за черепахами.
Черепахи были маленькие — не больше пиалы, из которой надменный араб потягивает свой терпкий красный чай. Они появлялись в ноябре, когда спадала невыносимая александрийская жара, тысячами паслись на плетях одичавшей тыквы в пригородах, маршировали по дюнам на взморье. От бледно-желтого до терракотового цвета, с черным пояском вокруг каждого щитка выпуклого матового панциря — черепашки были чудесны, и Эду выпустил в сад своего особняка целую дюжину.
- Эду-у!
Жена звала, ужин стыл — Эду не реагировал. Мсье Эдуард Клеманн, холодный прагматик, известный финансовый воротила, наблюдал за черепахами. И наблюдения свои фиксировал с аккуратностью поистине немецкой — ведь «Клеманн» было всего лишь офранцуженным «Кляйнманн», за что однокашники по Лионскому университету дали Эду прозвище «Фриц».
Kleinmann по-немецки — «маленький человек». Мсье Клеманн был большим человеком. Директор александрийского отделения банка «Лионский кредит» — личность известная финансистам всей Франции и ее бывших африканских колоний, блестящий аналитик и экономист. Большинство его знакомых изрядно удивилось бы, застав банкира лежащим под инжиром на животе и наблюдающим за черепахами, но — как знать! — быть может, только так и мог Клеманн хоть на время отрешиться от забот и расчетов.
А черепахи спаривались. Оба участника любовного акта страстно вытягивали шеи и издавали неожиданно громкие звуки — нечто среднее между хрипом и мяуканьем.
- Ничего себе, - дивился Эду, - концерт не хуже кошачьего! Держу пари, старик Лортет в жизни такого не слышал, хоть и мнит себя знатоком всяческой живности... Клеманн задумался. Со времен студенчества много воды утекло — на дворе 1883 год, и Луи-Шарль Лортет, давний его товарищ, теперь тоже большой человек — профессор медицины и биологии, директор Лионского музея естественной истории. Черепашки весьма необычные, а Луи всегда особенно интересовался рептилиями... Надо бы отправить ему парочку, пусть изучает.
* * *
- Старина Фриц, похоже, спятил от египетской жары! - воскликнул Лортет, распаковав посылку. - Прислал мне попросту молодые экземпляры. То, что греческая черепаха живет по всему Средиземноморью, и в Африке тоже, давно известно... – и тут ученый надолго замолчал. Существа, которых он принял было за подростков средиземноморской черепахи, были явно взрослыми животными — только миниатюрными. Их сезонный биоритм, описанный Клеманном, тоже был необычен, по сравнению с известными Лортету видами — словно перевернут с ног на голову.
- Вот уж не ожидал, - бормотал профессор, рассматривая в лупу черепицу крупных щитков на передних лапах черепашки и маленькую голову с незнакомым ему узором чешуи. – Эду, да ты молодец. Не будь я Луи Лортет, если это не новый вид! И, если так — я знаю, как отблагодарить тебя, дружище...
Так получила свое научное название — Testudo kleinmanni – египетская черепаха, одно из живых чудес средиземноморской фауны. Ни банкир-натуралист, ни увековечивший его профессор и предположить не могли, что век спустя от популяций мини-черепахи в окрестностях Александрии, Порт-Саида и других крупных приморских городов не останется и следа. А еще лет через двадцать — само существование этого уникального реликтового вида окажется под угрозой.
* * *
Террариумист не говорит о погибшей рептилии «умерла». Не пользуется и вульгарным «сдохла». Он говорит «пала», как принято в сельском хозяйстве. Или, слегка трансформируя до жаргона, «упала» — и лишь по интонации можно порой почувствовать его боль.
- Володь, - предпринял я последнюю попытку, - Ну дай повозиться, а? Ты посмотри на них — только из спячки, истощенные, и через одну с соплями. Сейчас отправим — в дороге половина упадет...
Выставкин отмахнулся:
- Отвали, все заказано. Разбери их, у кого метки маркером — тех нормальным людям, остальное — на «птичку», в хлам.
Именно так — в хлам. А что я мог возразить? Была самая середина лихих девяностых, мне еще не было восемнадцати. И все, чего я мог добиться, переча хозяину выставки — это потерять работу. Животным бы это точно не помогло, а уж мне, студенту-очнику — и подавно. Называть фамилию моего тогдашнего нанимателя нет нужды, местные террариумисты дали ему прозвище, прилипшее сразу и намертво — «Выставкин». Все, что не добавляло его зверинцу зрелищности или не продавалось с хорошей наценкой, для него было хламом. И истинное имя таким дельцам от зообизнеса — Легион.
Из двадцати трех обезвоженных, измазанных в фекалиях черепах я смог выкупить всего двух. Судьба большинства остальных, полагаю, была печальной — и, как я узнал позже, для любой партии контрабандных рептилий это обычный расклад. Тех своих египтянок я выменял на раритетных сцинков с юга Новой Гвинеи — отдал новому владельцу уже адаптированными и с понятными рекомендациями... увы, далеко не полными. Ведь полезные статьи тогда доходили до нас скупо. И мнение о египтянке у тогдашних киперов (заводчиков) сложилось как о виде, живущем в неволе плохо и недолго.
Но мне запала в душу эта черепаха. И все время, хотя основой домашней коллекции я навсегда выбрал змей и сцинков, — держал на нее, что называется, нос по ветру: встретив в террариуме коллеги — нудно расспрашивал, все найденное о виде в публикациях — прочитывал. Интернет открыл доступ к данным полевых исследований и опыту коллег, держащих египтянок давно и успешно, сцинки выросли и принесли потомство — и цена моих услуг для зоофирм тоже выросла. Учуяв дух живодерни, теперь я мог послать любого Выставкина сколь угодно далеко и уделять больше внимания домашнему террариуму. И когда в одном из питерских зоомагазинов увидел взрослую пару египтянок...
Это дневники черепах, а не обсуждение проблемы незаконной торговли редкими животными. И представления об экологической этике (без которой, по мнению авторов книги, современный культурный человек немыслим) у каждого свои. Так что ограничусь тем, что открою простую киперскую правду.
Прекрасно понимаю, что покупая природника — по сути поощряешь вылов, замыкая гибельную для дикой популяции цепочку. С удовольствием общаюсь на черепашьем форуме, где торговля краснокнижниками — табу. Подразумевается, что лишь опытный террариумист, оценив все нюансы и с определенной целью... Как же, верьте больше. Хамелеон, перед которым села муха, дольше думает перед тем как щелкнуть языком, чем черепахоман — встретив интересный вид в продаже. Даже когда он знает, что зверь может «упасть» (а египтянка еще как может). Вот и воздействуй на психа доводами рассудка и этики. Ему остается лишь держать зверей грамотно да пытаться собрать группу — и в июне 2011 года у меня появились еще три вожделенных черепашки, на сей раз — с западной границы ареала, из Ливии.
Египетская черепаха — очень специфичный вид, приспособленный к жизни лишь в определенных биотопах четко ограниченной климатической зоны. И именно понимание этой специфики — залог успешного содержания Testudo kleinmanni в террариуме. Если, конечно, черепаха получена в хорошем состоянии и успешно адаптирована. Потому что надо помнить — египтянка может “упасть”. Без видимых причин, в отличных условиях, после месяцев нормальной активности и хорошего аппетита. Бояться не нужно, загружать себя на эту тему, создавая негативные установки — тоже. Но вся известная нам практика показывает: это питомец, с которым лучше перебдеть, чем недобдеть.
Автор Алексей (O’Donnell)
Краснодар, Россия
